В ТРЕТЬЮ СТРАЖУ [СИ] - И Намир

    "Тревожусь, значит, - не безразличен". - С улыбкой думала она, но, видимо, "улыбка" оказалась "не того калибра", или Кейт вообще разучилась вдруг контролировать свои эмоции, только Вильда что-то заметила и насторожилась.

    Что? - Не слово, всего лишь взгляд. Но эмпатия, о которой Ольга раньше лишь в книжках читала, была у Кейт чрезвычайно развита, а в последние две недели - "Вино и любовь - страшная сила!" - еще и обострилась до чрезвычайности. Так что на немое "Что случилось?" Вильды, она ответила сразу же и словами.

    - Не знаю... Но на душе...

    - У меня тоже. - За время разлуки с "дорогим Бастом" Вильда побледнела немного, и в глазах появился некий лихорадочный блеск. Ничего избыточного. И того, и другого совсем по чуть-чуть, но умеющий видеть изменения уловит и интерпретирует правильно. А все остальные скажут: удивительно похорошела, и будут правы, потому что, и в самом деле, расцвела, хоть и раньше в дурнушках не числилась.

    "Влюблена как кошка, - решила Кейт. - И, пожалуй, мнэ... Беременна?"

    - Тебя не подташнивает, милая? - Спросила она ласково.

    - Меня? - Вскинулась Вильда. Полыхнуло зеленым пламенем, и вдруг краска начала заливать мраморно-белую кожу лица и шеи.

    - А если даже "Да", что за стыдливость вдруг? - Покачала головой Кейт и тяжело вздохнула. Про себя, разумеется, но факт - вздохнула. И причина имелась. Даже две: ревность и озабоченность. Сама свела и сама же ревновала, одновременно, впрочем, и этому обстоятельству радуясь тоже: значит, не машина, не робот биологический, не функция, как показалось было в какой-то момент в Париже, а живая женщина со всем, что в это определение входит. Ну, а озабоченность - это и того проще. Дети это счастье, разумеется, но в их обстоятельствах...

    "Ох!"

    - А если даже "Да", что за стыдливость вдруг? - Покачала она головой.

    - Да, - сказала в ответ Вильда, и Кейт словно кипятком облили. - Нет. - Взмахнула жена Баста руками и длинными ресницами. - Не знаю... - Растерянно улыбнулась, пунцовая от смущения и словно бы пьяная от переполнявших ее противоречивых чувств.

    "Что за бред?"

    Оставалось только обнять "дурочку", прижать к себе, и по-матерински поцеловать в макушку.

    "По-матерински? - Удивилась Кейт, поймав последнюю мысль за хвост. - Это с какой такой радости? Мы же с Ви ровесницы ..."

    Однако именно так, и с этой путаницей срочно что-то следовало делать.

    "Как и с Бастом... И с Бастом тоже". - Согласилась она с очевидным.

    По-видимому, она слишком долго отказывалась рассматривать "неудобные" вопросы, и ничего хорошего из этого не вышло. Загонишь такое в подсознание, получишь на выходе невроз. И это в лучшем случае. А в худшем - шизофрению.

    "А оно нам надо?"

    Разумеется, нет. Не надо, не нужно, ни к чему.

    - Вот что, красавица, - сказала она, отстраняясь от Вильды и глядя той прямо в светящиеся колдовской зеленью глаза. - Тебе два поручения. Первое, выясни, будь добра, кто здесь лучший гинеколог и шагом марш к нему. Задание понятно?

    - Да. - Тихо ответила Вильда. - А ты? Ты...

    - Я подожду тебя в гостинице. - Усмехнулась Кейт, у которой вдруг образовались не терпящие отлагательства дела. - У меня, знаешь ли, на них идиосинкразия.

    - Почему?

    "Боже мой! Взрослая же женщина! И откуда, спрашивается, такая наивность?"

    - У нас разный жизненный опыт, Ви. - Кейт выполнила ладонью некое сложное действие, расшифровать которое Вильда, наверняка, не могла. - Ты просто не поймешь.

    - Ладно. - Кивнула Вильда. - А второе?

    - Узнай у портье, расписание поездов. Мы едем в Софию.

    - Куда?! - Опешила Вильда.

    - В Софию. - Улыбнулась довольная произведенным эффектом Кейт. - Баст на службе, и что-то мне подсказывает, что в ближайшие месяц - два мы его поблизости от себя не увидим. Как полагаешь?

    - Да. - Согласилась Вильда, медленно приходившая в себя после пережитого стресса. - Наверное.

    - Вот мы и воспользуемся случаем... Впрочем...

    - Что?

    - Все время забываю о мелочах. - Мрачно объяснила Кейт.

    - О чем ты? - Нахмурилась Вильда.

    - О проклятой визе! - Кейт с сомнением посмотрела на свой портсигар, сиротливо лежавший посередине стола, но не закурила, оставив очередную пахитосу на потом. - Я забыла, что тебе нужна виза. Cледовательно, мы едем в Берлин. Там быстренько сделаем тебе болгарскую визу и "ту-ту" - я уезжаю, но скоро вернусь!

    ***

    "Седьмой день без Баста... полет нормальный..."

    Кем она себя ощущала? Кем была и кем стала? Простой вопрос, но вот ответ на него при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж и очевидным. Теоретически, она должна была остаться тем кем была, то есть Ольгой Васильевной Агеевой, русской, беспартийной - шутка - незамужней, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, проживающей,... то есть, проживавшей, разумеется, в Санкт-Петербурге, по адресу Большой Сампсониевский проспект, дом номер..., квартира на третьем этаже. Но чем дальше, тем меньше она ощущала себя Ольгой, хотя и Кайзериной Кински - той настоящей Кайзериной, какой та была до "вселения" - не стала тоже. И что же получалось?

    "Одно сплошное безобразие!" - Невесело усмехнулась Кейт и наконец закурила.

    - Кейт, - сказала она вслух, выдохнув сладковатый дым пахитосы. - Кайзерина, Кисси...

    Немецкие фонемы не раздражали. Пожалуй, напротив, воспринимались гораздо более естественными, чем русские. И вот, что странно: Кайзериной она не была и - не стала, перестав одновременно быть Ольгой, но имя, имена - приняла, как свое, родное, с нею родившееся и ставшее частью ее личности. Возможно ли такое? А черт его знает! Наверное, это мог бы объяснить Баст, - "И где же тебя носит, милый кузен?!" - но его сейчас не было рядом. А сама и объяснять ничего не желала. Есть только то, что есть, а почему и отчего, кому какое дело?! Вот была она когда-то полноватой и тихой Олей-тихоней - вечной актрисой второго плана, играющей обычно роли без слов, и что? Кто-то интересовался, почему умная от природы, -она ведь никогда не была глупее ни одноклассников, ни однокурсников, скорее, наоборот, - здоровая (ведь и спортом занималась и совсем неплохо!) и на лицо не уродина, а оказалась в "углу"? И сама "дурью не маялась", разбирая, что и почему не сложилось в жизни. Так с чего бы ей начать заниматься этим теперь, когда все, наоборот, замечательно и интересно?

    "Совершенно ни к чему!" - Она плеснула себе коньяка прямо в чайную чашку, оказавшуюся на столе, и сделала глоток.

    Вот и с выпивкой творилось что-то непонятное. Ольга никогда много не пила. Пила Кисси Кински, но Кайзерина не знала меры, и, если ее не остановить, могла и напиться, как обычная алкоголичка. Просто молодость и вбитые еще в детстве правила поведения позволяли до времени скрывать свою слабость. Однако "нонеча не то, что давеча".

    Кейт снова усмехнулась и сделала еще глоток.

    Да, теперь алкоголь действовал на нее совсем не так, как раньше. И что же из этого следовало? Что нынешняя Кайзерина не совсем настоящая? Что "вселение" не прошло бесследно не только для "души", но и для ее организма? Возможно что так. Однако Кейт все-таки старалась "не доводить до крайности". Пила, но в меру - сорвавшись пока один лишь раз, в домике в Арденах, курила, но не злоупотребляла. И вела, в целом, здоровый образ жизни.

    "Секс лучшее средство от ожирения, не правда ли?"

    Впрочем, слово "секс" еще не успело стать общеупотребительным, и, следовательно, влияние Ольги Агеевой на новую Екатерину Альбедиль-Николову тоже не было исчезающе малым. Баронесса и думала, порой, совсем не так, как раньше, и знаниями оперировала явно не имеющими никакого отношения к "кузине Кисси".

    Она сделала еще глоток и с разочарованием обнаружила, что коньяк закончился.

    "Тридцать грамм? - Спросила сама себя. - Ну, никак не больше. Можно и повторить".

    - За жизнь! - Провозгласила тост. - За нашу чудесную жизнь, сколько ее ни будет!

    И это тоже была правда, которую следовало однажды сформулировать, чтобы "услышать" и удивиться. И в самом деле, где-то глубоко в подсознании она понимала, что "подписалась" играть в крайне опасные игры. Ее ведь запросто могли убить или схватить в Париже 13 февраля. Могли, но не убили, из чего отнюдь не следовало, что не убьют в следующий раз, когда бы и где этот "раз" ни состоялся. Во всяком случае, такая вероятность существовала. И вот теперь - сегодня, сейчас - она себе это сказала, что называется, вслух. Сказала и крайне удивилась собственной вполне парадоксальной реакции. И Кайзерина - настоящая австриячка, - и Ольга, были порядочными трусихами, а вот новая Кейт умела смотреть на жизнь трезво и не бояться того, что неизбежно. Минус на минус... дали новое качество. Теперь опасность бодрила кровь и заставляла с жадной исступленностью любить жизнь, "данную нам в приятных ощущениях".

    - Прозит! - Она сделала еще один глоток, швырнула в пепельницу окурок пахитосы и вытащила из портсигара новую.